– Но месье Дилени сейчас на просмотре.

Джой немедленно нашел объяснение:

– Отец обычно не досиживает до конца просмотра и удирает через боковой выход. Он собирается быть у себя в номере в четыре часа. – Джой посмотрел на золотую «Омегу». – Сейчас три тридцать. Впрочем, если вы заняты, то мы можем выбрать и другое время…

– Нет, нет, я не занята, – поспешила уверить его девушка и торопливо встала. – Я буду очень рада познакомиться с ним.

– Вы, наверное, хотите переодеться? – спросил Джой. Его позабавила мелькнувшая в глазах девушки растерянность. Вероятно, она спрашивала себя, как можно за полчаса переодеться и навести красоту. – Вы остановились в «Плазе»? – спросил он.

Она покачала головой:

– Нет, рядом, в «Метрополе».

– Вам совсем не надо переодеваться, – сказал он, оглядывая ее. – Мой отец и так знает, что вы красивы.

Она натянуто улыбнулась.

– Думаю, что мне нужно спешить, если в моем распоряжении всего только полчаса, – сказала она, торопливо натягивая пляжный халат.

Джой наблюдал за ней. Она была очень спокойной, позируя репортерам, но при мысли о встрече с его отцом выдержка покинула ее. Она волновалась, как девочка при первом свидании.

– Еще одна деталь, – сказал он, несколько понизив голос. – Пожалуй, вам лучше пока никому не говорить о встрече с отцом. Люди так любят сплетничать, не правда ли? Мне показалось, что в отношении вас у отца есть какие-то определенные планы, но ведь все может измениться, так что пока лучше помолчать.

Девушка и сама понимала, что это может сильно повредить ее карьере, если разнесутся слухи, будто великий Фллойд Дилени встречался с ней, но из этого ничего не вышло. А вдруг он предложит ей контракт? Как жаль, что Жан сейчас на просмотре. Надо было бы посоветоваться с ним перед встречей с Дилени.

– Конечно, я никому ничего не скажу, – ответила она после некоторого раздумья. – Номер 27, не правда ли? Ну, я побежала.

– Тогда до четырех часов, – сказал Джой. Он некоторое время смотрел ей вслед, потом закурил сигару и сел.

Прежде всего надо было подумать, как убить ее. Это, конечно, следует сделать в номере. Итак, надо сделать так, чтобы совсем не было крови. Он вспомнил о шелковых шнурках, держащих тяжелые шторы на больших окнах гостиницы. Нужно будет накинуть шнур на шею девушки и затянуть так, чтобы она не успела даже крикнуть. Он стряхнул пепел с сигареты и снова подумал о том, как он невозмутимо спокоен. Это в некоторой степени обрадовало его. Сам по себе акт убийства его нисколько не интересовал. Главное начнется, когда у него на руках окажется труп. Что с ним делать, куда его деть? Это обстоятельство и будет испытанием ловкости и хладнокровия. Джой прекрасно понимал, что достаточно любой оплошности, и он окажется в руках полиции. Он сидел, подставив свое юное красивое лицо лучам солнца, стараясь ни о чем не думать, и чувствовал, как его сердце бьется все чаще и чаще, а ладони становятся влажными.

В три пятьдесят он встал и направился к отелю. По дороге ему встретились несколько кинопродюсеров, и он, по своему обыкновению, очень вежливо раскланялся с ними. Его забавляла мысль, что эти люди, вероятно, считали его весьма заурядным славным парнем, которого не испортили отцовские миллионы. Он взял у портье ключи от номера и поднялся на второй этаж, отведенный самым уважаемым гостям фестиваля. Как он и ожидал, длинный коридор был пуст. Джой отпер дверь номера 27 и вошел.

Номер состоял из большой гостиной, столовой и трех спален. Джой подошел к огромному окну и снял один из шелковых шнуров, поддерживавших кремовые занавески. Шнур был гладкий и крепкий. Джой свернул его и положил в карман. На часах было без одной минуты четыре. Джой немного походил по комнате и решил, что надо быть абсолютно спокойным. Сел. Минут через пять девушка обязательно будет здесь, а еще через пять минут она уже будет мертвой. Вот тогда-то и начнется самое волнующее приключение в его жизни. Он сидел неподвижно, не сводя глаз со стрелок часов, и прислушивался к глухим ударам сердца. Когда минутная стрелка стала ровно на двенадцать, в дверь номера негромко постучали.

В тот день в дневной программе кинофестиваля был индийский документальный фильм. Софи Дилени нашла его невыносимым. Ее угнетали сцены нищеты и грязи, а от закадровой музыки нестерпимо ныли зубы. Она с тоской думала о пляже, солнце и море. Когда на экране возникли люди, страдающие кожными тропическими болезнями, она не выдержала и посмотрела на мужа. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, и стоически смотрел на экран. Софи поняла, что не сможет уговорить мужа уйти с просмотра. Он никогда не подаст дурного примера, уйдя с фильма другого режиссера. Появление в кадре человека с язвой на груди, которую показали крупным планом, окончательно доконало Софи. Она осторожно коснулась руки Фллойда.

– Дорогой, ты не будешь возражать, если я уйду? – прошептала она. – С меня достаточно.

Дилени искренне любил ее и обращался с ней как с ребенком. Поэтому он кивнул в знак согласия.

– Хорошо, дорогая, я разрешаю тебе исчезнуть отсюда. А мне придется остаться. Ты пойди искупайся, полежи на пляже или вообще развлекись как-нибудь. – И он снова повернулся к экрану.

Софи поцеловала мужа в щеку.

– Спасибо, дорогой, – прошептала она и поднялась. Многие в зале видели этот поцелуй и с завистью наблюдали за ее уходом.

В фойе Софи облегченно вздохнула и посмотрела на часы. Было 3.50. Она пешком направилась в «Плазу». По дороге раскланивалась и улыбалась знакомым и даже один раз задержалась и поговорила с итальянским артистом. Он раздевал ее взглядом, нагло давая понять, что был бы очень не прочь лечь с ней в постель. Привыкшая к подобным атакам, Софи болтала о пустяках и с невозмутимым спокойствием мило улыбалась, держась подальше от нахальных лап киноактера. В конце концов они простились. Она вошла в вестибюль «Плаза», как всегда заполненный знаменитостями, подошла к стойке и попросила ключ от номера.

– Ключ у месье Дилени-сына, – ответил портье. – Он пришел несколько минут назад…

Софи отошла от стойки и поднялась на лифте на второй этаж. Выходя из кабины, она посмотрела на часы, висевшие как раз над их номером. Они показывали 4.07. Софи подошла к номеру и повернула ручку. Дверь оказалась запертой. Она постучала.

– Джой! Это Софи!

За дверью была мертвая тишина. Софи постучала громче. Ожидание под дверью раздражало ее.

– Джой, прошу тебя!

Появился коридорный.

– В чем дело, мадам?

– У вас есть запасной ключ от этого номера? – спросила она. – Вероятно, мой приемный сын уснул.

– Конечно, мадам. – Коридорный достал из кармана ключ и отпер им дверь номера.

Первое, что она почувствовала в гостиной, – это запах незнакомых ей духов. Она остановилась и вдохнула нежный, едва уловимый аромат, прищурив свои большие голубые глаза. Их номер был строго частным. Фллойд требовал, чтобы сюда никого из посторонних не впускали. Но незнакомый запах духов означал, что здесь была женщина. «Может быть, Джой привел какую-нибудь девушку», – подумала Софи. Значит, она вторглась в какую-то сексуальную авантюру. Фллойд предупредил Джоя, что они вернутся сегодня не раньше шести часов. Неужели юноша решил воспользоваться этим и привести в номер одну из тех отвратительных шлюх, которые разгуливают внизу по вестибюлю?

– Джой! – сердито позвала Софи.

В его спальне послышались шаги, и дверь открылась. Джой вошел в гостиную и очень осторожно прикрыл за собой дверь. Он был в темных очках. Софи всегда не любила эту манеру прикрывать глаза темными стеклами. Они создавали барьер между ней и юношей. Она никогда не могла определить, о чем он думает. Однако на этот раз, несмотря на то что лицо Джоя было, как обычно, прикрыто темными очками, Софи тотчас же почувствовала, что он принес с собой в комнату какое-то напряжение.

– Добрый день, Софи, – небрежным тоном сказал Джой. – Ты вернулась раньше?

– А разве ты не слышал, как стучали в дверь? – сердитым тоном спросила она.